Giorgio Moroder. История дедушки EDM

«Мое имя Джованни Джорджио. Но все зовут меня просто: Джорджио». Бумс и теперь вся молодежь знает про Джорджио Мородера — отца современной электроники. «Тогда уж дедушки, — ворчит в годах 80-летний Мородер. — Хотя я не люблю этих эпитетов». Однако для страницы на саундклауде он этот титул оставил :-)

В треке, который вывел ветерана искусственной музыки снова на авансцену, музыкант рассказывал, что выбрал свое призвание в 15 лет, но тогда это казалось несбыточной мечтой — Мородер жил в малюсенькой итальянской деревеньке на пять тысяч человек и боготворил музыку из Европы и США: Битлы и Элвис, он знал каждую их песню. Джованни сколачивает группу и вместе они объезжают полконтинента, распевая заморский рок-н-ролл. «Но позже я понял, что хочу не просто играть, я хочу эту музыку сочинять, придумывать ее структуру». Бросив учебу, он подался в басисты. «Тогда у меня появился небольшой шанс стать музыкантом». И поиграв на немецких дискотеках, в 18 лет он получает предложение работать звукоинженером в берлинской студии. «Как от такого можно отказаться?» — вопрошает Мородер.

Мородер происходил из северных итальянских земель, которые до этого пять сотен лет принадлежали приграничной немецкоговорящей Австрии. Так что в крупнейшем городе Западной Германии Джорджио чувствовал себя уютно. «Я всегда хотел заниматься музыкой, но нужно было время — год или два, чтобы научиться ее создавать, овладеть техникой звукозаписи, понять как все работает. Итальянская музыка прекрасна и бесподобна, но делается, на мой взгляд, больше для самих итальянцев. Я же хотел быть известен за границей, на уровне Британии и Штатов, откуда к нам приходили пластинки с большинством популярных групп. Я осел в Германии потому что там создавались хиты. Моя первая успешная пластинка вышла всего через четыре месяца работы композитором в Берлине. Там же я написал где-то 20 или 30 песен для местных музыкантов. Мне очень повезло. А в Мюнхене так вообще суперски получилось». Берлин расположен на севере Германии, Мюнхен — на юге, гораздо ближе к родительскому дому. В подвале 23-этажной гостиницы Мородер собирает собственную студию Musicland, в которой записывается чуть ли не весь свет британской рок-музыки (Deep Purple, Led Zeppelin, Rolling Stones и Queen — все были там; так им было дешевле). 30-летний Мородер собирает компанию сессионных музыкантов и пробует себя в продюсировании: дает музыкальное видение, подсказывает в аранжировках, назначает курс и не забывает о личных проектах.

«Я узнал о синтезаторах из альбома Венди Карлос Switched-on-Bach, где произведения Иоганна Баха были исполнены на синтезаторе. И звучали они для меня очень интригующе — представляете, инструмент, который способен имитировать звук гобоя, скрипки и пианино. Я стал искать людей, у которых эти синтезаторы есть. И в начале 70-х успешно познакомился с композитором Эберхаром Шунером, который с юных лет посвятил себя серьезной музыке.

У него в студии стоял как раз модульный синтезатор Moog Modular и Шунер ради меня его включил. Я был абсолютно заворожен — насколько свежо и по-новому звучал этот инструмент. Правда, мой новый друг извлекал из синтезаторов очень длинные и очень скучные ноты без ничего — без ритма и обработки. Но по счастью в его студии работал звукоинженер Роберт Ведель, который показал более мелодичную сторону синтезаторов. И когда я понял их потенциал, я начал думать, как же мне задействовать синтезаторы и секвенсоры в коммерческой музыке.

Я слышал ранние работы Kraftwerk и Tangerine Dream, они звучали интересно, но в них не было крепкой мелодии. И поэтому после своего альбома „Одиночка“ я решил, что займусь синтезаторами плотнее. Я хотел быть популярным, но мне нужно было найти недостающий элемент. Что-то человечное». И он добавил оргазмов — подытоживает интервьюер.

В первой половине 70-х его команда встречается с Донной Саммер — американской вокалисткой из набожной семьи, которая ради карьеры улетела в Европу, влюбилась в актера и взяла его фамилию Соммер, а помимо работы в театре подпевала в студиях звукозаписи. Успех сингла Love to love you baby (той самой, которую перепела в свое время Бейонсе) открыл двери команде Мородера на американский рынок — сингл подписал порочно-известный лейбл Casablanca Records, куда кокс свозили в таком же количестве как сахар для кондитерских. Дела пошли в гору и команда решает возделывать популярную тогда диско-ниву. В ‘76 году для Донны придумывается концептуальный альбом I remembered yesterday, где под ритм диско-музыки будут отражены музыкальные веяния прошлых лет: от 40-х годов, к современности и, наконец, к будущему. «А что у нас может звучать как будущее? И я вспомнил о синтезаторах». Мородер арендует Moog Modular Эберхара Шунера вместе с его звукоинженером. Он — важный человек в воплощении задумок Джорджио. И один из авторов I feel love.

«Я хотел создать полностью электронную, футуристическую композицию, в которой все партии будут созданы синтезатором. Я выставил бас, потом с помощью белого шума и ручек мы выкрутили перкуссию: хай-хэты и малый барабан. Единственное, что в чем Moog Modular оказался бессилен — это выдать нормальную бочку. Вместо пумс-пумс, он давал вуф-вуф. Пришлось моему другу и ударнику Киту Форси бить строгий ритм все восемь минут к ряду. Потом к этому механическому звуку мы добавляем мелодичный и чувственный голос Донны Саммер. Все это вместе и сработало на славу песне — холодный роботизированный звук, который становится соблазнительным».

Если знать чуть больше, то может показаться, что Мородер, говоря «я сделал», приписывает себе чужие достижения. По части студийной работы его слова следует понимать так: я — значит мы. «Джорджио Мородер» это кооператив, в составе которого работают еще пять человек: клавишники, ударные, звукоинженеры, текстовики — все они принимали огромное участие в сольных альбомах Мородера и его совместных проектах. «Мородер способен повести за собой, но в то же время ищет способ улизнуть из студии, — так его беззлобно подкалывают коллеги. — Он не любит долго готовить материал». Человек, который придумал тему «Полицейского из Беверли Хиллз» (Он же Axel F. Crazy Frog помните?) и по совместительству клавишник в команде Мородера, Гарольд Фальтермайер, вспоминает:

Harold Faltermeyer

«Однажды Джорджио собрал меня, ударника Кита Форси и текстовика Пита Белотта и говорит: „Так, вы трое, садитесь вон там и придумываете песню. А когда я вернусь — мы ее запишем“. А где будешь ты? — мы спрашиваем. „А я иду играть в бильярд“, — отвечает Джорджио». Чтобы услышать на что способен Мородер в одиночку, послушайте его экспериментальный альбом «Айнцельгенгер» ‘75 года.

Успех синтетического звука вдохновляет Мородера на свой первый канонический электронный альбом — From here to eternity, который был шустро записан в ‘77 году гениальной командой Джорджио. Один из его близких соратников — книгочей Пит Беллот, который переехал из Британии в Мюнхен и написал почти все тексты песен для Донны Саммер, с большим успехом каламбурит на сольнике Джорджио. Среди прочего он сам поет таинственным голосом главные партии на диске, а сам Мородер скрывается за вставками с вокодером. «Я никогда себя не чувствовал уверенно как артист, потому что у меня нет выдающегося голоса, именно поэтому я ненавижу выступать вживую. Во времена записи From here to eternity еще не была распространена практика коллабов с другими вокалистами. Сейчас бы я, конечно, доверил все партии другим людям, но тогда такое либо было не принято, либо не знал, что это возможно».

Второй свой канонический электронный альбом, E=MC², Мородер в ‘79 году с командой летит записывать в Штаты. «У меня была идея стать первым, кто запишет альбом полностью на цифровом оборудовании и желательно одним дублем. Мы устроились в студии Томаса Стокхэма (человека, который придумал цифровую звукозапись, а также DAT-формат) и стали записать альбом». У них было 25 клавишных синтезаторов, 3 микрокомпьютера, ударная установка и вокодер. Буклет альбома прописан в лучших традициях маркетинга: «Революционное сотрудничество компьютера и человека. Наконец-то, цифровые технологии и воображение человека объединились в живом концерте. Без помех и искажений. Чистый звук».

Мородер приоткрывает завесу: «Это был страшно дорогой проект. Хоть мы и записали альбом где-то за три дня, аренда самой студии нам обходилась каждый день в 10 000 $. Другая трудность заключалась в том, что с цифровыми синтезаторами работается иначе. Все секвенции прописываются в цифрах. И если захочется что-то добавить или поправить — нужно прописывать цифрами в компьютере. Процесс доработки занимал очень много времени и финальные варианты треков после наших правок мы получили только через пару-тройку недель. Вдобавок, и сам альбом не так хорошо продавался. Да, люди тащились от этой пластинки, но не настолько, чтобы она стала хитом. И тогда я решил, что побуду-ка я лучше в тени, буду писать музыку для других».

В ‘77 году подворачивается интересная работа — режиссер фильма «Полуночный экспресс», Алан Паркер, находясь под впечатлением от звучания и успеха сингла I feel love, предлагает Мородеру записать музыку для только что отснятой ленты. «Какая еще музыка для кинофильмов? Я — человек из мира поп-музыки, я записываю диско!» — непонимающе сокрушался Джорджио. В те времена, по словам музыканта, в Голливуде существовала отдельная каста кинокомпозиторов и человек из поп-индустрии не мог зайти в американское кино со своими пластинками. «На что Алан мне ответил: „Просто запиши тему погони в Стамбуле. Мне нужно что-то очень похожее на I feel love“. Я принес ему трек, он идеально лег на ленту, а про остальные темы для фильма Алан сказал: Делай как знаешь».

Тема преследования — Chase, которую Джорджио взял с одного из своих ранних «доэлектронных» альбомов Kings in White Satin, и которую бы сейчас назвали одним из первых эйсид хаус треков, стала судьбоносной и открыла для Мородера баснословные заказы в новой нише. Очень кстати, ведь эпохе диско оставалось всего несколько лет. Джорджио меняет студию в Мюнхене на особняк в Лос-Анджелесе с автопарком из личных Феррари и Ламбо. За неполных пятнадцать лет он оказался причастен к музыке десятка кинолент, самых известные из которых клиповый «Танец-вспышка», детское фэнтези «Бесконечная история» и, конечно же, гангстерское «Лицо со шрамом».

Три Оскара и четыре Золотых глобуса за саундтреки и две статуэтки Грэмми за эстрадные номера — безусловно, Мородер самый лощеный ветеран электронной музыки. К началу девяностых он подходит к пиковым заказам: официальным гимнам олимпийских игр и футбольного чемпионата мира в Италии. Что было дальше — версии разнятся. В разных интервью Джоджио говорит, что устал, пропало вдохновение, перестало получаться, или на все повлияла перелетная жизнь между родной Италией и заокеанским Лос-Анджелесом. Мол, продюсеры-то, за одним Мородером-то не будут бегать. В ‘90-м автору переваливает за 50, он женится, становится отцом, окунается в искусство, играет в гольф и занимается уже музыкой поскольку-постольку. В целом, будущее было предопределено, если бы уже не на седьмом десятке лет его бы не попросили немного подиджеить на вечере друзей из Луи Вьютона (Мородер подготавливает 15-минутный микс из своих электронных тем), а потом вдруг звонок от Daft Punk: «Не хотите посотрудничать?».

Сотрудничество с Дафт Панк — достойно, несомненно, отдельного тома в биографии каждого. Это что-то среднее между посадкой НЛО во дворе, нисхождением благодатного огня и вторым пришествием Христа — событие всей жизни, о котором будут знать все твои правнуки. Для 11-летнего Мородера младшего французские Панки как боги. И он напрашивается с папой на ужин, где будет обговариваться совместный трек. К удивлению Джорджио ему не пришлось писать музыку. Его поставили перед тремя микрофонами, в которые он около трех часов рассказывал о своей жизни без малейшего представления, куда и на что нарежут его слова. «Я рассказал все, я выложил всю свою жизнь. Я никогда не изливал себя на кушетке у психиатра, но у меня вышла неплохая репетиция!». А что получилось — мы слышим в 9-минутном треке Giorgio by Moroder, где звучит (как аллюзия и благодарность) типичная для Мородера секвенция.

А в скором времени подоспела и новая за два десятка лет пластинка Мородера. Deja Vu, которая вышла в 2015 году с припевами известных певиц, звучит модно, светло, сладко и современно; вкраплений узнаваемой электроники 70-х в ней чуть-чуть. Еще бы! Пластинку готовили при участии десятка продюсеров и вагона со-авторов. Джорджио сам признается: «У меня нет всей этой техники и тонны музыкальных программ. Я делаю демки на своем небольшом оборудовании и отдаю их своим великолепным музыкантам, которые разовьют из моей идеи нужный трек. Это мои ребята будут выкручивать модные басовые партии, ударные и гитары. Не я». И такой расклад с известным именем на обложке и вагоном гострайтеров в буклете встречается в известных альбомах повсеместно.

У Джорджио наступает вторая молодость. Он выпускает трек 74 is the new 24, где дает понять, что того же возраста, что его новоприобретенные фанаты. Он теперь диджеит перед толпами в 5-10-15 тысяч человек, управляя их настроением через ableton и поддразнивая голосом с вокодера. Его чествуют на многочисленных интервью и с большим интересом слушают его воспоминания о том, как создавались его самые известные темы. «Как только появились новости о том, что я записал с Панками трек, то сразу самые маститые импресарио со всего мира стали мне названивать и просится на работу. У меня быстро появился агент, который бронировал дату моих выступлений как диджея, хотя я толком не знал, как сводить между собой пластинки. Тогда же от одного из гигантов звукозаписи я получил предложение записать сольный альбом. Дэвид Гетта мне выразил свое почтение. Ко мне постучался Авичи. Два месяца назад никто из вышеперечисленных людей и не знал обо мне. Daft Punk вывели меня под свет софитов».

Ниже — микс из треков авторства Мородера