Robert Miles — 23 am. История альбома

Двадцать лет назад, в конце ’97 года, вышел альбом 23 am. А в этом году 47-летнего Майлза не стало. Это в который раз меня возвращает к мысли о том, что останется после нас и по чему мы запомнимся. Творцы оставляют после себя то, чем они жили: музыку, кино, книги, картины. Творцы уходят, но их видение мира продолжает влиять на остальных. И, пожалуй, в этом и есть смысл их жизни — в формировании отпечатка в памяти людей. В наше постмодернистское время над такими словами принято смеяться (хаха).

Записанный минимальными средствами первый альбом имел невообразимый успех и сделал Майлза в короткое время одним из самых обеспеченных людей на танцевальной сцене. Дрим хаус с его компонентами был чувственным напоминанием о краткости жизни и хрупкости человека. Обезображенный эпигонами, стиль быстро оказался скинут драм-н-бейсом, трип-хопом и транс-музыкой, стремительно заходящей в Британию. С этим багажом Майлз и собирался экспериментировать во втором альбоме.

С этим оказалась не согласна компания звукозаписи, требующая дожать фортепианный феномен, а уж тем более очарованные дебютником слушатели, которые и спустя десятилетия ждали продолжения «Дримленда» или, по крайней мере, удивлялись, что его не было. Неудивительно тогда, что давление — это ключевое слово второго альбома. «Я находился под чудовищным давлением со стороны звукозаписывающей компании во время записи 23am», — скажет Майлз в поздних интервью. До того, как Children стали успешными, Роберт колесил и жил в глуши Италии, выступал в клубах, держал пиратскую радиостанцию и ратовал за андерграунд. Children изменили все. Он быстро переехал в Лондон, обогнув весь мир за год, встретился с огромным количеством до этого незнакомых людей, получил респект и золотые диски, но довольно скоро потом осознал себя товаром на полке со множеством продавцов и советников.

Успех сингла One & One, который был записан специально для американского рынка, дал менеджерам основу для заключений: нужно делать второй «Дримленд» и там должно быть больше песен и меньше инструменталов. Больше песен — больше популярности. Из андерграундного диджея Майлз быстро становился поп-звездой.

Robert Miles

С этим уже был не согласен сам Роберт. Но структура второго альбома все время перекраивается его менеджментом. «Я хотел, чтобы это был концептуальный альбом; альбом, отражающий приобретенные в дороге знания и опыт. Одиннадцать частей, которые представляют жизненный цикл обычного человека, начиная с рождения, перемен повседневной жизни, переходя к зрелости и, наконец, к смерти. Моя цель заключалась в том, чтобы передать через музыку состояние души: я хотел вернуться к простой спокойной жизни; я хотел убежать от тех людей, которые только и делали, что доставали меня; я хотел быть снова свободным, чтобы вновь смог выражать свои чувства».

Компромисс был найден так: для почти что половины альбома Роберт написал тексты на итальянском, а видный стихотворец Френк Маскер перевел в рифму на английский. Со слов Майлза, альбом получался хоть и качественным, но это было что-то среднее между его видением и пожеланиями лейбла. И здесь уже вопрос честности к себе за результат. Как бы это музыка Майлза, но не того настоящего, а другого — мало имеющего отношения к реальному. Вот к чему этот темный силуэт альбома и дальнейших релизов. Мол, я не здесь не причем, ребята; эти попсовые тексты — не моя заслуга. И вот о чем название 23 am — о совмещении реальностей, из которых получается что-то несуразное, как с часами автоответчика, который смешал все режимы времени: от традиционного америко-двенадцатичасового 12 am/pm, до обычного круглосуточного 24/00. Этот семпл есть в Everyday life (на 15 минуте альбома).

Роберт: «Название альбома сложилось из отчета сломанного автоответчика, который у меня тогда был: „У вас три сообщения; сегодня воскресенье, 23 часа утра“. 23 am. Вот оно, идеально название — несуществующее время для несуществующего человека на обложке: вот этот Роберт Майлз в мейнстриме и популярен, а на самом деле нет. В этой двойной реальности живет двойная личность — многие против моей воли считают Майлза поп-звездой. Про это и название альбома: предполагаемое не обязательно существует».

Майлз саботирует рекламную кампанию — отказывается от интервью и живых выступлений, а вместо собственных фотографий для пресс-пака утверждает только силуэт, не желая становится снова объектом интереса масс и отрицая причастность к поп-индустрии. «Я не боюсь работы, но методы раскрутки альбомов меня пугают. Вместо нормальных передач и журналов, ты оказываешься в отстойных шоу и даешь интервью самым отсосным изданиям. Потому что если ты пишешь настоящую поп-музыку, то будешь заниматься любым продвижением своих творений; и тебя будут постоянно окружать люди, которые будут говорить: что делать, что говорить, что петь, и во что одеваться».

Музыка превыше всего. Музыка — отражение автора. Заработав на жизнь, оглянувшись и поняв принцип работы гигантов звукозаписи, Роберт стал требовать творческую свободу обратно. Он добавляет в малочисленные синглы оригиналы, которые не вошли в 23am: инструментальную и клубную версию Freedom и совершенно мистическую Мнемба-вариацию «Полнолуния» с восточным уклоном, где уже проглядываются очертания «Органика» — третьего и самого шокирующего альбома Роберта. Он смог быть издан только после долгих разборок группы юристов, которых нанял Майлз для расторжения контракта.

Заключенный в коммерческую ловушку, он написал на обороте сингла Freedom: «Потерянная свобода не может быть выкуплена задешево — у свободы высокая цена, но она стоит того». И, судя по всему, он нисколько не жалел, что не повторил успеха Dreamland.