Robert Miles — Children. Успех, интриги, плагиат. Большая история трека

С чего вообще все началось? Все началось с большой любви к музыке. Роберт слушал экспериментальные записи Штокхаузена, непростой джаз Майлза Дэвиса, немецкий краут-рок, соул, фанк, классическую электронику, но в ‘88 году (то есть в 18 лет) знакомится у друзей с заморскими хаус-пластинками и чувствует, что пропал. С тех пор он увлеченно собирает домашнюю коллекцию записей, учится диджеить модную электронику сначала на местных дискотеках, потом на районных, областных и наконец доходит до столичных миланских клубов. Параллельно он работает на радиостанциях, тратит все гонорары на постройку маленькой, но собственной студии размером 4×4, которую размещает в гараже дома на самом севере Италии, где жил с тогдашней девушкой.

Дальше был ход диджейской тусовки, среди которых находились музыканты и предприимчивые люди, которые хотели развивать итальянский рынок танцевальной электроники. Под именем «Роберто Милани» в ‘94 году Майлз выпускает первые пластинки на одном из клубных подразделений продюсерского центра Северо Ломбардони, который заправлял большой долей итальянской музыки в восьмидесятые и девяностые. Роберта курирует молодой Нандо Ваннелли, который работает у Ломбардони в отделе по артистам и их репертуару. Под занавес ‘94 года Нандо приносит своему брату, большому миланскому диджею — Джо Ваннелли, диски с музыкой своего отдела. Джо Ваннелли тогда только-только набирает обороты как продюсер и музыкант. Он увлечен нью-йоркским звучанием хауса, его свежеоткрытый лейбл Dream Beat eXtreme лавирует между техно, прогрессив трансом и трайбл хаусом. У Ваннелли большие связи и пробивной характер; он на короткой ноге со всеми диджеями и постоянно в разъездах: Майами, Токио, Лиссабон, Берлин, Париж, Нью-Йорк. А потому Джо отлично знает, как создать танцевальную электронику без привкуса итальянской пасты.

Братья зовут Роберта к себе и подписывают его первую пластинку под именем «Роберт Майлз». (Ваннелли утверждает, что уговорил Роберта сменить псевдоним из-за любимой песни Джона Майлза: «Роберто, дорогой, с англосаксонским именем мы выглядим заметно круче»). На пластинке — первая (гитарная) версия Children и три никаких техно-трека, очевидно, добавленных довеском. Миньон тиражом в 500 экземпляров поступает в продажу в январе ‘95-го и ничего не происходит. Ваннелли и Майлз колесят по стране, обивают пороги крупных лейблов, предлагая купить лицензию на Children, утверждая, что это будущий суперхит, который обогатит боссов грамзаписи, но молодым музыкантам никто не верит. Ваннелли не сдается: он заканчивает треком Children свои выступления, ставит ее на автоответчик собственного издательства, запрещая секретарям снимать трубку. Он понимает, что нужно издавать Children отдельно, но один трек на сингл это ничтожно мало и потому просит Роберта записать еще несколько вариантов для пластинки. К малоизвестной вокальной версии (которая Children of the world / Scream your dream) Майлз присылает трек с фортепианной партией — той самой дримовой версией, которая и станет ассоциироваться с Children.

Летом ‘95-го Джо нарезает одну пробную пластинку с фортепианной версией Children и улетает во Флориду выступать в одном из лучших клубов юга США, Firestone. Когда начинает играть пробник Майлза, к Ваннелли подбегает местный диджей Кимбалл Коллинс и предлагает за диск Роберта 200 долларов; треки с пульсирующей бочкой как раз его профиль. «Я завтра лечу в Лондон и хочу там поставить твою пластинку!» — кричит диджей. «И ты ее продал?» — оживился интервьюер. «Нет, я ее подарил. Я же не свинья», — отвечает Ваннелли.

Когда Кимбалл в Лондоне отыграл Children как обещал, в том же клубе находился и основатель британского лейбла Platipus Саймон Берри. Через Джо Ваннелли он покупает права на выпуск Children в Соединенном Королевстве. Трек отправляют промкой на Radio 1, где ее в авторских передачах заводит сразу несколько диджеев. В ежедневную радиоротацию Children не попадает из-за того, что в композиции нет вокалиста. Но вал заявок от слушателей заставляет пересмотреть редакционную политику — инструментальный трек теперь в эфире по нескольку раз в день.

Растущая популярность сингла в Британии обостряет борьбу за его издание. Спустя три месяца после выпуска композиции на острове, у Platipus начинаются проблемы с распространением. Маленький независимый лейбл не может обеспечить лавинообразный спрос на трек Майлза. Ваннелли перепродает права на издание сингла дочернему лейблу гиганта BMG — Deconstruction. Договор подписывают накануне католического Рождества, под конец декабря ‘95 года. Сделка с BMG обещает массивную поддержку и раскрутку детища Ваннелли не только в Британии, но и по всей планете: у третьей по величине медиа-компании мира офисы в 50 странах и штаб-квартира в Нью-Йорке. Children открыта дорога в Штаты. И они покоряют их.

В американских чартах «Биллборда» дебютный сингл Майлза держится по пять-шесть месяцев. Ваннелли срывает куш — компании грамзаписи континентальной Европы выстраиваются к нему в очередь на покупку лицензии, чтобы издать Children на своих территориях. В ‘95-96 годах сингл занимает призовые места в хит-парадах 18 европейских стран — феноменальный успех для инструментальной композиции. Где-то волну поднимают клубные, а где-то радиодиджеи. Все обеспечивают непрерывный спрос на заветный диск в магазинах. Уже в ‘96 году рапортуют: за неполные 12 месяцев продано четыре миллиона дисков с Children. «Я немало удивлен, — растерянно отвечает Майлз. — Потому что на первых порах мы продали около трех тысяч копий и нам казалось, что на этом все».

Майлз идет нарасхват: награды, статуэтки, золотые, платиновые и мультиплатиновые диски, а также интервью, где почти в каждом из них звучит неизменный вопрос: как появились Children? Те, кто читал хотя бы штук пять таких публикаций, знают, что в них чередуются две версии. Первая: Children были записаны в ответ на ужасы гражданской войны между странами бывшей Югославии в начале 90-х. Вторая: Children были записаны чтобы успокоить взвинченных итальянских рейверов от громкой и быстрой музыки. Как писали в одной заметке: «Майлз признает обе версии». Правда, в среде «знакомых лично с Майлзом» версия про невинных детей, пострадавших от обстрелов их домов, считается выдумкой пиарщиков Deconstruction. Однако сам Роберт охотно использовал эту версию и в более поздних интервью (то есть после разрыва с Deconstruction) и даже в официальной биографии музыканта на его официальном сайте в качестве отправного пункта в Children указывались ужасы от войны. В общем, непохоже, чтобы Роберт мучался от версии маркетологов. При том, что отец Майлза, Альбино Кончина, в интервью местному ТВ сам рассказал о том, как в начале девяностых он, как волонтер в составе гуманитарной миссии, развозил еду и лекарства в лагеря пострадавших от югославской войны; о чем он поведал своему сыну, а тот через пару дней создал гитарную версию Children.

Версия с успокоением танцующих относит к событиям, которые в итальянской прессе получили иносказательное прозвище «резни в субботнюю ночь» (stragi del sabato sera), когда возбужденные от быстрой музыки тусовщики, перебрав химии и выпивки, на рассвете садились в дорогие авто и влетали в бетонный столб на скорости 200 км/ч. За первую половину девяностых число погибших таким образом рейверов в Италии приближалось уже к двум тысячам, и обеспокоенные родители бьют тревогу по всей стране. В составе движения Mamme Antirock они атакуют властные кабинеты, призывая оградить молодежь от тлетворного влияния клубов, что работают до восхода солнца. Одна властная рука их закрывает, другая — эти постановления отменяет. С передовиц газет и телеэкранов общество не может согласиться ни на запрет заведений, ни на то, чтобы они закрывались пораньше. Предлагается делать музыку потише и сбавлять ее скорость. Майлз и сам был не прочь завести в клубе тяжелое техно, но совместно с друзьями диджеями он снижает темп композиций в последние часы работы клуба — как раз перед тем, когда все разойдутся по домам.

«Я написал Children с целью снять у слушателя возбуждение, успокоить его, — объясняет Майлз. — Закончив трек, мне не терпелось увидеть, как люди его воспримут. С ним я открывал свой воскресный сет. С ужасом и предвкушением. Предыдущий диджей закончил свое выступление на очень жестком треке. Поставить вместо долбежки мелодичную вещицу, да еще и с долгим началом, было бы равносильно провалу. Пустой танцпол мне был гарантирован. Что и случилось. Я обломал людям настрой и они смотрели на меня почти что с презрением. Я же чувствовал как в моих жилах стыла кровь. От страха я опустил глаза. Трек достиг кульминации и с танцпола понесся грохот. Я поднял взор и увидел море людских рук, люди улыбались. „Что это за музыка?” — спросила подошедшая ко мне в слезах девушка. Уверен, это мгновение я буду помнить всегда — день, когда у меня получилось передать свои переживания через музыку. Моя мечта осуществилась».

Однако братья диджеи не простили Роберту его популярности: «Я не понимаю, — отвечает Майлз. — Когда Children разошлись на три тысячи копий, они нравились всем андерграундным диджеям. Когда же трек стал хитом, они моментально от него отвернулись. Эту пластинку играли все более-менее андеграундные диджеи (включая и тех, кроме хауса вообще ничего не ставит). И теперь, когда этот трек знают во всем мире, мои коллеги говорят, что это больше не музыка из андерграунда. Хотя я, несмотря на всю шумиху с моим именем, продолжаю себя ощущать диджеем из подпольного миланского клуба. Но мне говорят: „Нееет, ты уже один из звезд“. А я не хочу быть звездой, я стал ею поневоле. И получается замкнутый круг: против тебя и звезды, и малоизвестные диджеи. И я понимаю своих людей, потому что окажись я на месте подпольного диджея, я бы тоже костерил юного выскочку. Одно хорошо: никто не говорит, что мы ставили парашу в клубах. Наоборот, люди признают, что мы всегда включали только качественные пластинки. И я рад, что множество людей, после того, как услышали Children, стали интересоваться электронной музыкой, приобщаться к ней, посещать клубы, где играют правильные ребята. Так что я не вижу своей вины. Многие не знали о существовании группы Future Sound of London или других видов экспериментальной музыки. Теперь они ее слушают. И в целом, не важно, что будет дальше — я уже счастлив, что привел в клубы новых людей».

Но не это было проблемой. Летом ‘97 года бывший клавишник Фрэнка Заппы, а ныне нью эйдж музыкант Патрик О’Херн пронзает молнией ленты информагентств — он подает на самого известного итальянского диджея в суд. Оказывается, в гитарной версии Children Майлз использовал мотив из композиции Патрика At first light ‘85 года. И если подумать, то все логично: ранние композиции Майлза, выпущенные до Children в ‘94-95 годах, невозможно назвать ни шедеврами, ни крепкими композициями. В основном, это упражнения в работе с секвенсорами либо робкие попытки выразить себя через музыку. Но в основной массе, это записи второго и третьего сорта. И тут среди них Children — гитарная жемчужина, прорыв и новая ступень в творчестве. И дело даже не в том, было ли это сделано намеренно или забытая музыка другого человека всплыла в памяти за работой над треком (в своем Landscape Майлз с удовольствием цитирует гитарную партию из Pink Floyd и фортепианную певца Марко Мазини). А дело в том, что начало обеих композиций звучат до неприличия похоже. Майлз и сам сказал однажды: «Я записал этот трек почти что в шутку», а в другом издании назвал гитарный вариант «полуночной зарисовкой».

Для Джо Ваннелли сообщение про плагиат сродни грому среди ясного неба — он вовсю готовит промо ко второй пластинке Роберта 23 am, а тут такие новости. Поскольку Патрик О’Херн был гражданином Соединенных Штатов — для американского менеджмента Майлза быстро закручивается спираль правосудия: как утверждает Ваннелли, сразу же оказались заблокированы все выплаты из США и приостановлены продажи дебютника Dreamland с дисками Children, где размещалась «ворованная» гитарная версия. Ваннелли быстро подключает юристов и дело удается замять. Патрик О’Херн, который требовал до этого 10 миллионов долларов компенсации, удовлетворен двумя миллионами отступных и, судя по всему, какими-то еще бонусами, которые в публичную плоскость решили не выносить.

Другой случай (возможного) заимствования — сходство фортепианной партии в дрим-версии Майлза Children и соло трубы в песне Гарика Сукачева «Напои меня водой». Написаны они были с разницей в пару лет (Напои меня водой в ‘93-м, фортепианная Children в ‘95-м). Но все доводы — от совпадения одного фрагмента в двух композициях; конкретных фактов или официальных заявлений, что кто-то у кого-то что-то стащил, нет ни у кого. Гарика в 2011 году об этом спросили, он ответил: «Мне позвонили итальянский то ли исполнитель, то ли группа, которые хотели использовать мелодию из песни „Напои меня водой“ в каком-то семпле или что-то такое. Я сказал: „Да милости просим, почему нет?“ Вот и все».

Разумеется, Children, как мировой супер-хит, не избежал судьбы стать примером для каверов или ремиксов. Children заложили правила создания дрим хаус композиций. И те, кто хотели повторить или приблизиться к славе хита №1 ‘96 года, — старательно копировали стиль Майлза. Стиль этого не вынес и схлопнулся за год. Для самого же Роберта Children стал не только визитной карточкой но и, как выражаются музыканты, песней-кормилицей. Именно на ней он заработал себе состояние, на доходы от нее смог отстоять творческую независимость, отстроить студию, открыть лейбл и издательский дом для своих релизов. Children помогли Роберту открыть и свою настоящую радиостанцию на Ибице. И чтобы купить оборудование для трансляции, купить частоту и решить еще миллион важных вопросов, Майлз продает права на Children и на вырученное открывает радиостанцию OpenLab, чтобы включать на всю Ибицу и мир в частности ту музыку, которую он любил, незаежженую электронику. В рамках собственного радио Майлз дает площадку молодым, собственноручно отбирает музыку для эфира из малоизвестных, но интересных артистов и выпускает часовую авторскую программу. Что интересно, OpenLab работает и сегодня, даже после ухода Роберта в мир иной.